Большинство работ художника основывается на принципе иллюзии. При этом работа материальной или виртуальной конструкции, рождающая его «чудесные картинки», неизменно остается в тени (не сказать — в темноте), производя эффект магического рождения образов «из ничего». Все происходит как бы самопроизвольно. Световой блик перемещается по рельсу; «солнечные» зайчики вылетают из птичьих клеток, рассыпаясь в пространстве; ненастоящие мушки суетятся на реальной карте. А ночные отражения таинственно перемещаются по стенам; и жидкость, черная, как кровь земли, сочится из молочно светящихся каплевидных ламп, позаимствованных из метропоездов.
Трушевский последовательно эксплуатирует возможности света, что, конечно же, естественно для человека, выросшего в эпоху «экранных искусств». Однако свет — лишь очевиднейшая, но не единственная из материй его иллюзиона. Нынешний проект с географическими картами как раз и дает представление об альтернативах эффектам laterna magica в творчестве этого автора. К уже названным (проекционным) чудесам здесь добавляются «волшебные предметы». И если стандартная физическая карта драматически «меняет кожу», а транспортная анимирует динамику перемещения многообразных грузов не без помощи светового луча, то карты водных артерий и растительности оживают почти взаправду. Первая раз за разом претерпевает «всемирный потоп» в миниатюре, вторая же служит почвенным субстратом зарослям разноцветной плесени.
Показательно, что большая часть использованного «географического материала» представляет собой карты СССР: страны, отошедшей в историю синхронно с детством художника. Отчего можно предположить, что привязанность к маленьким чудесам, так же как любовь к старо-советским атласам относится к единому полю его персональной инфантильности. Конечно же, инфантильности не в медицинско-диагностическом, а только в том смысле, что основные психические матрицы формируются у нас в детстве, впоследствии чудно и прочно сплетаясь меж собой. По мере удаления — в пространственном и временном отношении — вещи и понятия становятся все более манящими. Географические перемещения здесь оказываются в одном ряду с путешествиями в иные эпохи. И если удел стареющих художников — эстетические поиски в секторе обычных материалов, устоявшихся форм и повседневных тем, то сознание новых поколений неумолимо стремится к горизонту «дальних небес».
Отногенез (индивидуальное развитие), как известно, повторяет филогенез (эволюционное развитие), и популярной сегодня страсти к магическим предметам имеется прецеденты в истории. Одним из них выглядят т. н. кабинеты редкостей, они же кунсткамеры 16-17 веков (поздний пример — петровская Кунсткамера в Петербурге, откуда родом автор нынешнего проекта). В этих кунсткамерах (буквально: «камерах искусства», поскольку искусством прежде почиталось любое истинное мастерство, в своих свершениях соперничающее с творчеством натуры) собирали разнообразную историческую и заморскую экзотику наряду с природными, техно-научными, культовыми и художественными странностями: вне всякой музейно-научной классификации и иерархии, как сокровища, равным образом поражающие воображение. Они-то и являются идеальным вместилищем для «магических карт» Ильи Трушевского.
Владимир Левашов
